В школе на уроках начальной военной подготовки мы учились маршировать.
Нет, ну иногда было и что-то другое.
Как-то, например, мы разбирали и собирали на скорость автомат.
Или ближе к лету ходили по школьному двору в противогазах и ОЗК (общевойсковых защитных костюмах).
– Вспышка слева! – кричал военрук.
И мы падали на правую сторону.
– Вспышка справа!
Мы падали на левую.
Так и перекатывались по гравию. Направо. Налево. Направо. Налево. А первоклашки с окна третьего этажа швыряли в нас бумажные самолетики.
Раз в месяц ходили стрелять в местный тир – длинный подвал, в котором пахло резинной и порохом. В шкафах до потолка хранились винтовки и пистолеты. У тренера на ремне висела связка тяжелённых ключей. Мы ему дико завидовали.
Брат одноклассника был олимпийским чемпионом по стендовой стрельбе.
Ещё имелось бомбоубежище. Между забором и баскетбольной площадкой. По слухам в нем свободно поместилась бы вся школа. И где-то в потайных нишах были спрятаны запасы еды на 2-3 недели. Но мы обычно спускались туда поссать.
И все-таки чаще мы маршировали.
– Равняйсь! – кричал военрук. – Смииирно! Шагом арш!
И на каждом уроке военрук почему-то именно ко мне придирался. То ноги у меня, видите ли, кривые. То подбородок опущен. Однажды его возмутил мой галстук. Он долго смотрел на него, а потом, как обычно, заорал:
– Бекуров, выйти из строя!
Я вышел.
– Кругом! – скомандовал военрук.
Я развернулся.
– Вот посмотрите на ЭТО. На войне его попугайский галстук снайпер с 5 километров заметит. Бах – и нет ни галстука, ни Бекурова. На могиле твоей так и напишут: “Геройски погиб из-за галстука”.
А потом он зачем-то повторил:
– Так и напишут!
Спорить с военруком не хотелось, но все-таки я спросил:
– А медаль посмертно дадут?
Он сломал карандаш, почесал в ухе и уже как-то по-отечески сказал:
– Бекуров, два наряда вне очереди!
И я почему-то представил себя в ЦУМе в отделе одежды. Стою в конце большущей очереди. Вдруг из подсобки выходит директор с двумя югославскими костюмами и торжественно сообщает:
– Бекуров, два наряда вне очереди!
И все смотрят на меня с завистью и восхищением.